– Пока все, – сказал Гуров и, попрощавшись с обоими врачами, вышел на крыльцо.

Две религиозные женщины, которых он мысленно окрестил «монахинями», проводили его любопытным взглядом, но Гуров молча прошел мимо, тем более что навстречу шла еще одна женщина, и одна из «монашек» тут же бросилась к ней с набором стандартных увещеваний.

Лев вышел за ворота и, посмотрев на часы, решил все же направиться в госпиталь МВД и навестить Орлова.

К Орлову его не пустили, заявив, что он находится в реанимации. Поспорив пару минут и получив категорический отпор, Гуров махнул рукой и осведомился о его перспективах.

– Ему проводится лечение в соответствии с поставленным диагнозом, – последовала сухая формулировка от вышедшей к нему в холл женщины-врача.

– А какой диагноз?

– Молодой человек! – строго сказала врач. – Это вопрос явно не в вашей компетенции! Кажется, судя по вашему удостоверению, вы работаете не в медицинской сфере?

Женщине было уже за шестьдесят, и она считала себя вправе обращаться к полковнику «молодой человек».

Гуров убрал удостоверение, которое держал наготове и которое не произвело на врача ожидаемого впечатления.

– Простите, я достал документ только для того, чтобы вы поняли, что мы с Петром Николаевичем коллеги, – пояснил он. – И еще друзья. И меня очень волнует его самочувствие.

– Инфаркта, к счастью, нет, – смягчилась женщина. – Но его может спровоцировать любое волнение. Поэтому я и запрещаю любые визиты. Любые! – подчеркнула она. – Я даже жену к нему не пустила.

– Может быть, нужны какие-то лекарства?

– Молодой человек! – усмехнулась врач. – Не беспокойтесь, он получает все необходимое. Вы без штанов останетесь, если станете покупать эти препараты.

После этого полковнику ничего не оставалось, как уйти, попросив передать Орлову привет и скорейшего выздоровления.

Он пересек больничный двор и пошел вдоль улицы к парковке – возле больницы припарковаться было невозможно. Подойдя к своей машине, щелкнул сигнализацией и наклонился, чтобы сесть за руль, но вдруг обернулся, услышав возглас:

– Гуров!

Из припаркованной неподалеку машины выглядывал мужчина и махал ему рукой. Лев вспомнил – это был следователь Метелицын из ОВД Тропарево-Никулино. Лев помахал ему в ответ. Метелицын уже выходил из машины и направлялся в его сторону. Подойдя, пожал Гурову руку и, кивнув на здание больницы, спросил:

– Навещал кого-то?

– Да, – коротко ответил Лев, не уточняя, кого именно, – ему не хотелось, чтобы вокруг имени Орлова начались пересуды, – и быстро перевел разговор: – А ты тоже сюда?

– Нет, я вон туда, через дорогу. – Метелицын показал в направлении клиники «Медэксперт».

– Что, кто-то их родных там лежит? – поинтересовался полковник.

– Слава богу, нет. По делу я сюда, – вздохнул Метелицын.

– По какому? – заинтересовался Гуров, который всего полчаса назад сам был в этой клинике по делу.

– Ой, не спрашивай! – махнул рукой Метелицын. – Такое дело мутное, я с ним третий месяц бьюсь. Сейчас вот только проблески появились.

– Ну-ка, ну-ка, поделись!

– Да тебе-то это зачем? Своих, небось, хватает!

– А все же? – настаивал Гуров.

– Ну, слушай, – пожал плечами Метелицын. – В начале апреля девушку нашли, в пруду утопленную. Я лично на место происшествия выезжал. Это в Тропаревском парке. Так вот теперь выяснилось, что она лежала в этой клинике. Вот я и приехал пообщаться на ее счет…

– В этой клинике? – медленно переспросил Гуров. – Когда лежала?

– Да в апреле и лежала! Буквально за несколько дней до смерти. До убийства, точнее.

– То есть это убийство? – уточнил Лев.

– Вне всякого сомнения, – кивнул Метелицын. – Мы думали, утонула. Ну, мало ли – оступилась, упала. Но эксперты сказали, что бросили в пруд ее уже мертвой.

– А причина смерти?

– Удушение. Задушили – и в воду.

– Опаньки! – озадаченно проговорил Гуров. – Слушай, Юра, а мне, кажется, с тобой по пути…

– С чего это? – еще больше удивился Метелицын.

– Да у меня тоже девушка. Тоже в этой клинике лежала, и тоже в апреле. Видишь, уже три «тоже»! А если добавить, что моей сперва свернули шею, а потом утопили на пляже в Строгино, – так и больше, а?

– Что, серьезно? – нахмурился Метелицын. – Да, дела! Ну, так пошли вместе. Ты там уже был? Выяснил что-нибудь?

– Подожди, Юра. Давай-ка сперва выясним подробности.

Гуров сел в машину, пригласив Метелицына занять соседнее место, и спросил:

– Как зовут твою девушку?

– Ксения Завьялова, двадцать три года.

Ксения Завьялова… Где-то Гурову уже попадалось такое сочетание имени и фамилии.

– Слушай, а почему только сейчас на эту клинику вышли? Я так понял, что нашли вы ее сразу, еще в апреле. Два с лишним месяца прошло!

– Так мы только сейчас установили личность! Я почему и говорю, что дело мутное! Всех пропавших без вести проверили – никто ее не опознал! Ни по одному заявлению! Прямо как инопланетянка какая-то!

– Ну, а в итоге?

– В итоге объявилась мать. Сказала, дочь ее куда-то запропастилась. Не отвечает, не пишет, телефон отключен. Она не выдержала и приехала сама.

– Откуда?

– Из Самары.

«Не подходит, – мысленно отметил про себя Гуров. – Вика Карева приехала из Пензы. Значит, их соединяет не общее прошлое, а что-то еще».

– Ну вот, мы ей показали все неопознанные трупы – она и опознала нашу «русалку». Так мы эту девушку прозвали.

И тут Гуров вспомнил, что имя Ксении Завьяловой упоминал Крячко, когда они с ним просматривали сводки происшествий за последние месяцы. Ксения значилась в этом списке.

– Слушай, у тебя материалы дела с собой?

– Нет, конечно! В сейфе. Зачем я их таскать буду?

Это было логично. Гуров задумался: съездить и ознакомиться с материалами по делу Ксении Завьяловой прямо сейчас или снова идти в клинику «Медэксперт» и трясти персонал? В том, что между смертью Ксении и Виктории есть прямая связь, он не сомневался.

– Хочешь, я тебе их по факсу скину, – предложил Метелицын. – Там, в общем, мало чего есть… Да я их наизусть помню, могу изложить, если нужно.

– Давай! – решил Гуров. – Но потом скинь обязательно.

– Хорошо.

По словам Метелицына, выходило следующее. Ксения Владимировна Завьялова окончила Самарский государственный университет по специальности зарубежная филология. Отлично владея двумя языками – английским и немецким, решила ехать работать в Москву. По приезде устроилась в центр переводчиков, кроме того, давала частные уроки. В Москву приехала восемь месяцев назад, снимала квартиру в Нижних Мневниках. По словам матери, жениха или молодого человека у нее здесь не было, друзей и подруг тоже, потому что почти все время Ксения посвящала работе, считая, что первое время ей необходимо нарабатывать опыт, ну и, соответственно, деньги. Она очень дорожила своей частной практикой, поскольку именно она приносила ей наибольший доход. Ни на какие проблемы девушка в телефонных беседах не жаловалась, лишь говорила, что сильно устает. Со здоровьем у нее всегда было все в порядке, и у матери нет никаких предположений, почему она могла лечь в клинику «Медэксперт».

– А откуда вообще стало известно, что она здесь лежала? – прервал Метелицына Гуров.

– Из выписки, найденной в съемной квартире, – сообщил тот.

– То есть квартирная хозяйка тоже не стала сообщать в полицию об исчезновении своей квартирантки?

– Тут вот какая ситуация, – пояснил Метелицын. – Хозяйка эта – знакомая их семьи. Сама она живет в Лондоне, а квартира пустует. Поэтому она охотно согласилась пустить туда дочь своих друзей. Кстати, это и сыграло большую роль в решении Ксении ехать в Москву. Она заплатила за квартиру сразу за полгода, и хозяйка ни о чем не беспокоилась.

– Понятно, – сказал Гуров. – Вы на квартире были?

– Да. Но там ничего. Телефона нет, документов тоже. Скорее всего, они остались в ее сумке, которую так и не нашли.